— Татьяна Сабрекова, координатор группы Добровольческого движения Даниловцы
в Морозовской детской городской клинической больнице
Поняла, что за полтора месяца карантина в Морозовской больнице и ухода в рисование отвыкла от детей. Почувствовала, что на больницу и на все, что там, нужна особая настройка, регистр которой я начала терять. Когда я ходила в ожоговое два-три раза в неделю (или даже больше в летний период), то не надо было привыкать, настраиваться — родное отделение, родные дети, там своя особая жизнь, приходишь и все знакомо. И в Сперанского в хирургии и неврологию я ходила раза 4-5 в неделю, это была моя основная работа.
Сейчас ходим в Морозовку один раз в неделю и мне эмоционально непросто «втянуться». Прийти, вспомнить, как это здороваться с детьми и вовлекать их в игру, ходить по палатам и осторожно, но довольно внятно звать прийти к нам порисовать и поиграть.
В этот раз немного получилось. Было много младших подростков и мы весело играли в Свинтус и даже в Мафию. Они невероятно быстро согласились присоединиться к игре и было здорово.. я вспомнила, Как это бывает, когда они хохочут, а я их подзадориваю немного и шучу. У меня не бог весть какое чувство юмора, как мне кажется, но я умею театрально утрировать эмоции и казаться смешной. Еще я никогда не обижаюсь в играх и привыкла нормально относиться к тому, что могу проигрывать (отличный навык, кстати).
Поразила меня одна девочка в больнице, которая на нашем волонтерском посещении сидела с мамой и рисовала.
Я заметила, как они пришли — мы с другими детьми уже активно играли-рисовали-лепили — девочка была расстроенная и вся в слезах.
«Наверное, процедуры…» — мелькнуло у меня, но я отвлеклась на игру и стала искать, чем бы сделать свой ход в Свинтусе. Но потом быстро встала, подошла к девочке с мамой и стала спрашивать, что она хочет поделать. Пришли к тому, что порисовать, акварелью. Я дала альбом, краски, кисточку, быстро нашлась баночка с водой.. И вот опять меня зовут к игре: «Тетя Таня, ваш ход!»
И я снова погружаюсь в процесс, успокоенная, что с ребенком все в порядке и он занят. А через полчаса я будто внезапно, в очередной раз обводя глазами пространство, выхватываю ее и ее картину, и вижу, что картина вся — малиновая.
Ярко-карминового, сочного цвета, почти весь лист. С удивлением поднимаю глаза на девочку и вижу, насколько она спокойна и погружена, как ей нравятся водяные акварельные переходы. И радуюсь, и поражаюсь в который раз. Насколько дети сами могут поддерживать и исцелять себя, ни на кого не ориентируясь и не стесняясь.