Волонтеры  — не начальники и не учителя, они не приходят сверху и не поучают. Они вместе со всеми сидят на диванчике за одним столом – будь то приют или ПНИ. А  когда ты приходишь к каким-то людям раз в неделю на протяжении года, они становятся друзьями, близкими и незаменимыми.

«Свои встречи мы всегда начинаем с такого «круга», где делимся впечатлениями о прошедших днях, — рассказывает Алена Апарина, координатор волонтеров в ПНИ №30. — Кто-то рассказывает про работу, кто-то — про подарки и праздники. И вдруг ребята нам говорят: «А вы знаете, у нас Максим умер…» У меня в этот момент земля ушла из-под ног, я даже не сразу поняла, что они говорят и про кого… Мозг отказывался принимать эту информацию, казалось, что говорят про другого Максима, которого мы не знаем, но…

Ушел из жизни необыкновенный человек, такой нежный и такой застенчивый. Максим очень сильно выделялся на фоне других ребят. Очень галантный, воспитанный, модник – он так классно сочетал цвета в одежде, очень любил, чтобы обратили внимание на то, как он выглядит.

Я теперь часто вспоминаю наше с ним знакомство. Все ребята зашли в комнату и стали рассаживаться на стулья, смотрю — посередине коридора стоит мужчина с зажмуренными глазами. Я спрашиваю: «Как вас зовут?» А он молчит, улыбается и тихонечко идет на мой голос. Мне подсказали, как его зовут, и я тихонько позвала его: «Макси-иим…».  Он покраснел и закрыл пухлыми ладошками лицо. Не успела я его предупредить, что впереди стена, он уже с ней столкнулся. Говорю: «Давайте руку, а другой закрывайте глаза и пойдем вместе». Максим протянул мне руку, так мы прошли коридор и вошли в комнату ко всем остальным.

Потом эта процедура повторялась постоянно, девочки выходили, звали его, Максим зажмуривался, протягивал одну руку и шел . Ему очень нравилось с нами заниматься, все свои работы он выполнял с такой нежностью и любовью, это было просто невероятно. Каждый раз он провожал нас до входных дверей и желал нам всего самого хорошего.

Я верю, что Максиму там сейчас намного лучше. Нет холодных, давящих стен, длинных коридоров, нет сотен обезличенных и подписанных фамилиями людей. И мне теперь вспоминается песня «Високосного года»:  «Хотя, что может быть красивее, Чем сидеть на облаке — и, свесив ножки вниз, Друг друга называть по имени!»

Максим, скорее всего, был из отказных. И свои лет 40 жизни он провел в детдомах и интернатах, не зная никого из родных. Его семьей стали волонтеры. Так, конечно, не должно быть, и когда-нибудь сирот и вообще ПНИ не будет. Но пока они есть, мы можем быть близкими людьми другим Максимам, Катям, Олям и Борисам. И называть их по имени, потому что в сиротской системе детдомов и ПНИ их с пеленок зовут только по фамилии. Стать волонтером «Даниловцев»  можно здесь.